Статьи

О необходимости введения уголовной ответственности за сокрытие имущества, подлежащего взысканию

13.01.2014 07:21

Конституция Российской Федерации провозгласив человека, его права и свободы высшей ценностью, и возложив на государство обязанность по их защите, устанавливает конституционное право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной незапрещенной законом экономической деятельности, свобода которой также гарантирована основным законом. Однако осуществление прав и свобод человека и гражданина в целях реализации гарантированной свободы экономической деятельности не подразумевает использование своих способностей и имущества в экономической деятельности вопреки установленной Конституцией защите собственности, при этом особо акцентируя на охраняемом законом праве частной собственности, т.к. это нарушает права и свободы других лиц.

Одной из основных целей любого субъекта экономической деятельности является наращивание, или как минимум не уменьшение, его имущественной массы, которая достигается, наряду с всевозможными способами извлечения прибыли и снижения расходов в соответствующих экономических процессах, путем сбережения имеющегося в наличии у субъекта имущества. Сущность обязательственных отношений в экономической деятельности всегда подразумевает взаимное выполнение ее субъектами друг перед другом соответствующих условий, а в случае их нарушения, передачу одним субъектом другой стороне такого отношения своего имущества в качестве погашения долга, образовавшегося в результате неисполнения принятого обязательства. Современный экономический строй России, включающий в себя широкий спектр различных сфер экономической деятельности, в том числе включает в себя налоговую систему, которая по существу является одним из «китов» на которых зиждется государство. Основная задача выполнения фискальной функции налогов это обеспечение устойчивой доходной базы бюджетов всех уровней, которая формируется за счет безвозмездной передачи субъектами экономической деятельности части своего имущества при исполнении ими налоговых обязанностей. Наличие такого рода экономических и фискальных отношений всегда сопровождается образованием у части субъектов экономической деятельности задолженности перед контрагентом или бюджетом, а у кредитора соответствующего обязательства,  государства, общества в целом возникновением потребности обеспечить сохранность имущества должника, для возможности в последующем удовлетворить требования кредиторов за счет этого имущества.

Представляется, будет целесообразным уделить внимание понятию имущества, подлежащего взысканию. Из буквального толкования статьи 128 Гражданского кодекса РФ мы можем прийти к следующему выводу, под имуществом следует понимать вещи, включая деньги и ценные бумаги, имущественные права, а также иные объекты гражданских прав, за исключением работ, услуг, нематериальных благ, охраняемых результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации (интеллектуальная собственность). Указанные иные объекты гражданских прав, являющиеся имуществом, по смыслу закона не обладают признаками вещи, и не являются имущественными правами, к такому имуществу законодательство относит, например, различные виды энергии (ст. 539 ГК РФ).

Формулировка взыскание имущества в отечественном законодательстве встречается достаточно часто, так например в ст. 80 ГК РФ, определяется порядок обращения взыскания на долю участника в складочном капитале полного товарищества по собственным долгам участника. В ст. 86.1. ГК РФ говорится, что при обращении взыскания кредиторов крестьянского (фермерского) хозяйства на земельный участок, находящийся в собственности хозяйства, земельный участок подлежит продаже с публичных торгов в пользу лица, которое в соответствии с законом вправе продолжать использование земельного участка по целевому назначению. Согласно ст. 339 ГК РФ в договоре залога стороны могут предусмотреть условия о возможности обращения взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке. В ст. 47 Налогового кодекса РФ устанавливается, что по решению налогового органа взыскание налога, сбора, а также пеней и штрафов может быть произведено за счет иного имущества налогоплательщика (налогового агента) - организации, индивидуального предпринимателя. Примечательно, что согласно ч. 2 ст. 38 НК РФ объем понятия имущество, используемого в нормах Налогового кодекса РФ, несколько уже, нежели понятие имущество, используемое в Гражданском законодательстве РФ, в  него входят все виды объектов гражданских прав (за исключением имущественных прав), относящихся к имуществу в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации. Данное положение указывает на то, что на некоторые виды имущества, в понимании ст. 128 ГК РФ, не может быть обращено взыскание в порядке, предусмотренном НК РФ, однако это не препятствует обращению взыскания на имущественные права в ином предусмотренном законом порядке. Анализируя ст. 68 Федерального закона от 02.10.2007 "Об исполнительном производстве" также можно обнаружить, что используемое в нем понятие имущество отличается от используемого в гражданском законодательстве, из него исключены имущественные права, они выделены в отдельную категорию. Однако в рамках исполнительного производства взыскание на имущественные права может быть обращено. О взыскании на имущество должника речь идет также в Федеральных законах "Об ипотеке (залоге недвижимости)", "Об опеке и попечительстве", "О таможенном регулировании в Российской Федерации", "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", Основах законодательства Российской Федерации о нотариате, и многих других нормативных актах.

Законодательство РФ предусматривает ряд случаев, когда на определенное имущество не может быть обращено взыскание. Так Федеральный закон от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" определяет недопустимость обращения взыскания на имущество, в отношении которого имеется запрет в Федеральном законе. Такое ограничение или имущественный иммунитет от взыскания "представляет собой установленное в сфере исполнительного производства правило, определяющее невозможность обращения взыскания на имущество должника в силу свойств этого имущества, его целевого назначения, признаков субъекта, в обладании которого оно находится"[1]. Перечень видов имущества, на которое не может быть обращено взыскание, например, содержится в ч. 1 ст. 446 ГПК РФ, также эта статья отсылает на ряд иных нормативных актов, которые предусматривают имущественный иммунитет для юридических лиц.

Следует констатировать имеющую в настоящее время широкое распространение практику, когда недобросовестные должники субъекты экономической деятельности в целях уклонения от исполнения принятого на себя обязательства либо обязанности выплачивать налоги и сборы непосредственно перед обращением взыскания на их имущество в счет погашения образовавшейся задолженности различными способами скрывают это имущество, чем препятствуют защите прав и интересов кредиторов. На существование такого явления и необходимость борьбы с недобросовестными должниками много указывается в литературе.

Филиппов П.М., Белоножкин А.Ю. в работе, посвященной определению субъективного гражданского права и злоупотребления им, пишут, о неправомерности осуществления субъективного гражданского права можно говорить тогда, когда оно не приносит эффекта (результата) управомоченному лицу, но причиняет вред другому лицу или лицам, чем искажается предоставленная субъективным правом способность субъекта быть свободным. Так, например, лицо, имея задолженность перед третьими лицами, может подарить свое имущество другому лицу, что не позволит кредиторам управомоченного лица получить фактическое удовлетворение своих требований за счет этого имущества. Совершая такие действия, субъект может даже иметь намерение причинить вред своим кредиторам. О неправомерности осуществления субъективного гражданского права свидетельствуют случаи, когда оно приносит субъекту малозначительный эффект (результат) по сравнению с причиняемым по этой причине вредом другому лицу или лицам, чем искажается предоставленная субъективным правом способность субъекта быть свободным и независимым. Продолжая вышеприведенный пример, можно представить ситуацию, когда лицо не дарит, а продает свое имущество за очень низкую цену, что также не позволит восстановить права кредиторов управомоченного лица. Такие действия указывают на превышение эгоистических интересов правообладателя над правами и законными интересами других лиц. Вместе с тем право существует не для того, чтобы лицо при его использовании достигало выгоду в ущерб другим лицам. Поэтому должен соблюдаться баланс интересов сторон и не допускаться эгоистическое осуществление права[2].

Как пишет Завидов Б.Д., исполнение всякого обязательства в предпринимательских отношениях предполагает в первую очередь оперативность защиты нарушенных прав: быстрое восстановление нарушенных прав, неотвратимость ответственности неисправного должника, получение компенсации за счет удерживаемого имущества нерадивого контрагента[3]. М.И. Брагинский и В.В. Витрянский указывают на ситуацию, когда недобросовестный должник умышленно распродает (отчуждает) свое имущество накануне наступления срока исполнения обязательства с целью избежать обращения взыскания на это имущество. В связи с чем ими предлагается возродить в отечественном законодательстве такое средство защиты, как Паулианов иск[4]. Паулианов иск (action Pauliana) направлен на устранение последствий недобросовестного поведения должника путем возврата ему, а точнее в конкурсную массу, утраченного имущества. Паулианов иск имеет определенные сходства с виндикационным иском, однако с тем основным отличием, что лицо, истребующее имущество, не является его собственником (таким лицом является конкурсный попечитель или кредитор, чьи интересы нарушены отчуждением имущества)[5]. Основания этого иска лежат исключительно в недобросовестности должника, а условием предъявления иска являлось отчуждение имущества должником с намерением причинить ущерб своим кредиторам. Ущерб кредиторам выражался в уменьшении размера имущества, которое впоследствии могло бы составить конкурсную массу. Ответчиком по данному иску могло быть третье лицо - контрагент должника, получивший имущество, или сам должник. Главным фактором, предопределяющим отнесение тех или иных сделок к неправомерным действиям, в соответствии с концепцией action Pauliana, является их результат - умаление имущественной сферы конкурсных кредиторов. Вопрос о действительности или недействительности сделки, по которой произошло отчуждение имущества, вообще не ставился. Для применения последствий описываемого иска не было никакой необходимости признавать недействительной сделку, на основании которой это имущество перешло в собственность контрагента должника. Имущество возвращалось не потому, что сделка была недействительной, а потому, что его отчуждение контрагенту было совершено в ущерб кредиторам.

В своей работе Бруско Б.С. рассматривает еще одну правовую концепцию, именуемую в науке концепцией относительной недействительности, которая связана с признанием недействительными действий должника, направленных на исполнение сделки (отчуждение имущества). В этом случае возврату подлежит все переданное имущество, независимо от того, было ли получено за него должником эквивалентное встречное предоставление, а также от того, является контрагент добросовестным или нет. Далее автор пишет, основными целями института признания сделок недействительными при банкротстве являются обеспечение сохранности имущества должника, восстановление платежеспособности должника и в конечном счете равномерное удовлетворение требований всех кредиторов. Как правило, сделки должника накануне объявления несостоятельности имеют целью либо скрыть имущество должника, либо удовлетворить требования отдельных кредиторов (такие сделки, как правило, затрагивают интересы всех кредиторов, поскольку в результате их совершения уменьшается конкурсная масса). Законодательство должно предусматривать такой механизм, который бы препятствовал осуществлению злонамеренных действий как должника, так и кредиторов в предвидении банкротства. Такие действия чаще всего совершаются руководителем должника и связаны с сокрытием имущества, его реализацией третьим лицам по сомнительным сделкам. Со стороны конкурсных кредиторов нередки случаи получения задолженности в ущерб иным многочисленным кредиторам несостоятельного должника.

Бруско Б.С. считает, что в законодательстве целесообразно установить зависимость последствий недействительности сделок должника от характера добросовестности сторон в сделке (должника, контрагента). Так, если должник и контрагент действовали намеренно в ущерб кредиторам, последствия признания сделки недействительной должны носить для контрагента характер дополнительного обременения (гражданско-правовой ответственности). Карательный характер последствий недействительности сделок должника должен выражаться в неприменении двусторонней реституции в пользу контрагента. Имущество, составляющее предмет недействительной сделки, возвращается в полном объеме в конкурсную массу, контрагент, в свою очередь, утрачивает право на возврат того, что было передано должнику[6].

Волков А.В. в работе, посвященной изучению средств злоупотребления правом, пишет. Принцип свободы договора в общем виде изложен в ст. 421 ГК РФ. Высокая абстрактность этой нормы является самым распространенным средством для злоупотреблений правами. Под флагом свободы договора процветает латентное злоупотребление правом. Связано это в первую очередь с личными пороками злоупотребляющих лиц. Однако естественный формализм, абстрактность, некоторая декларативность дают повод для частого использования ст. 421 ГК РФ в злоупотребительных схемах. Большинство недействительных сделок заключается именно со ссылкой на свободу договорных отношений. При этом субъекты злоупотреблений намеренно игнорируют п. 1 ст. 422 ГК РФ, который устанавливает, что договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам (императивным нормам), установленным законом и иными правовыми актами, действующими в момент его заключения. Сделки в обход закона с опорой на ст. 209 ГК РФ являются самой распространенной формой злоупотреблений правами, а значит, конструкции сделок де-факто становятся предпосылками для злоупотреблений правами. Так, например, договор дарения имущества, прикрытый притворной сделкой, является одним из самых многочисленных случаев злоупотреблений правами; под договоры купли-продажи с явно заниженной ценой на продаваемое имущество маскируются сокрытие имущества от законных требований кредиторов или продажа доли (акций) в уставном капитале организации; под соглашением об уступке прав за 5 - 10% либо об "обмене" прав без указания стоимости незаконно отчуждаются имущественные права и т.д. Злоупотребительные сделки могут оформляться и с помощью мировых соглашений. Так, например, с помощью мировых соглашений оформляется передача имущества, образующая крупную сделку в обществе и т.д. Сделками в обход закона могут являться и брачные контракты. Так, п. 1 ст. 256 ГК РФ определяет, что имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, если договором между ними не установлен иной режим этого имущества. Искусственный правовой режим создается с помощью оформления брачного контракта, обычно заключаемого в преддверии претензий кредиторов по обязательствам одного из супругов[7].

Андреев Ю.Н. рассуждая о недействительности сделок указывает, мнимая и притворная сделки весьма сходны по основаниям их недействительности: в обоих случаях сделанное волеизъявление не совпадает с действительной волей сторон. В то же время мнимые и притворные сделки имеют различия: при заключении мнимой сделки участники такой сделки не желают возникновения между собой каких-либо действительных гражданско-правовых последствий и намерены осуществить иные стоящие перед ними цели (например, произвести мнимое дарение имущества должником с целью не допустить описи или ареста этого имущества)[8].

Дорохина Е.Г. размышляя о правовом регулировании управления в системе банкротства пишет, цель пресечения недобросовестных действий со стороны должника предполагает постановку нескольких задач перед арбитражным управляющим, в т.ч. выявление фактов сокрытия, отчуждения должником собственного имущества в нарушении порядка, предусмотренного Законом о банкротстве, и иных действий и сделок, влекущих ухудшение финансового состояния должника, сокрытия, уничтожения, фальсификации бухгалтерских и иных учетных документов. В случае установления таких фактов основной задачей арбитражного управляющего является возврат имущества должника посредством оспаривания сделок должника, истребования имущества из чужого владения, а также принятие мер к отстранению руководителя должника и обеспечению сохранности имущества[9]. Автор указывает, что задача сохранения имущества должника свойственна всей процедуре банкротства, поскольку основной целью банкротства является удовлетворение требований кредиторов в максимальном объеме.

Далее Дорохина Е.Г. пишет, восстановительная цель правового регулирования системы управления банкротством направлена на установление норм, позволяющих восстановить нарушенное право лиц, участвующих в деле (кредитров). Указанная цель достигается с помощью применения, прежде всего, процессуально-правовых средств субъектами управления и предполагает постановку ряда задач, в т.ч. восстановление нарушенных прав кредиторов неправомерными действиями третьих лиц (например, осуществление арбитражным управляющим мер, направленных на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц, предъявление к третьим лицам, имеющим задолженность перед должником, требований о ее взыскании).

Рожкова М.А. исследуя проблему принудительного исполнения мирового соглашения, заключенного в третейском суде, отмечая несовершенство современного законодательного решения по данному вопросу, приводит в подтверждение своей позиции мнение дореволюционного правоведа А.С. Парамонова, который пишет, что невозможность принудительного исполнения приводит к тому, что "надо начинать и вести новое дело, так же, как и по неисполненному договору, надо разыскивать ответчика, место его жительства, а он в продолжении этого времени принимает свои меры - он уже успел перевести все свое имущество на чужое имя и сам выбыл..." (Парамонов А.С. Мировая сделка // Вестник права. 1900. N 3. С. 132)[10].

Тимербулатов А. в своей статье отмечает, что процедуры, предусмотренные Законом о банкротстве, не всегда могут быть эффективными средствами защиты имущественных прав кредиторов. Суть этих процедур, если говорить кратко, сводится к анализу имущественного положения несостоятельного должника и пропорциональному удовлетворению требований кредиторов из имеющегося имущества банкрота. Но получение даже части своих долгов для кредиторов может быть проблематичным, если имущества у должника окажется недостаточно либо не окажется вообще. Особенно существенный вред кредиторам может быть причинен, если несостоятельность сопряжена с неправомерными действиями должника в отношении своего имущества. Такие действия причиняют не меньший ущерб, чем некоторые преступления против собственности[11].

Прозументов Л., Махно Е. в своей статье указывают, что законодательство о несостоятельности в ряде случаев не запрещает совершение некоторых из предусмотренных ч. 1 ст. 195 УК деяний. Более того, при соблюдении определенных условий они могут быть правомерными. Так, в силу ст. ст. 64, 82 Закона о несостоятельности руководитель должника в ходе наблюдения финансового оздоровления имеет право отчуждать, передавать во владение иным лицам принадлежащее должнику имущество при соблюдении предусмотренных законом условий (с согласия соответственно временного или административного управляющих, собрания (комитета) кредиторов). Формальные критерии определения неправомерности соответствующих деяний являются недостаточными для целей ч. 1 ст. 195 УК, так как не всегда позволяют их отграничить от некриминальных, а равно деяний, образующих признаки других составов преступлений. В практической деятельности возможны ситуации, когда грамотный специалист своим действиям придаст видимую законную форму, но при этом надломленное финансовыми проблемами предприятие останется без последних активов. Например, на практике часто встречаются случаи, когда руководитель должника успевает совершить указанные в ч. 1 ст. 195 УК деяния до возбуждения процедур банкротства, но при фактическом наличии его признаков. Отчуждение имущества должника может также иметь место с формального согласия арбитражного управляющего, который ненадлежащим образом исполняет свои обязанности, лично заинтересован в соответствующих деяниях или попросту состоит в преступном сговоре с руководителем должника.

Субъективный признак неправомерности перечисленных в ч. 1 ст. 195 УК деяний вытекает из криминальной сущности "злостного" банкротства. Как справедливо заметил И.Я. Фойницкий, одним из центральных пунктов злостного (корыстного) банкротства является "намерение извлечь имущественную выгоду неплатежом долгов, во вред кредиторов".

Подобный злонамеренный характер деяний - главное свидетельство неправомерности того или иного поведения при наличии признаков банкротства. И.Я. Фойницкий отмечал: "...Корыстное банкротство предполагает... определенную цель деятельности... извлечь имущественную выгоду путем... сокрытия своего имущества, избежать платежа долгов этим путем, что в самом себе заключает имущественный вред для кредиторов".

К неправомерным (направленным на причинение ущерба) деяниям можно отнести совершение руководителем в непростой для предприятия экономической ситуации безвозмездных (фиктивно возмездных), а равно явно неэквивалентных сделок в отношении имущества должника, совершение таких сделок с заинтересованными лицами, сокрытие ликвидного имущества от конкурсного процесса и т.п. Как правило, данное поведение сопровождается прямым или скрытым нарушением законодательства о несостоятельности. В то же время формальное неустановление таких нарушений при фактической направленности деяний на обеспечение недоступности имущественной массы должника для участников конкурсного процесса, с нашей точки зрения, не может служить достаточным основанием для оправдания такого поведения[12].

Современное российское уголовное законодательство насчитывает ряд норм, предусматривающих уголовную ответственность за сокрытие имущества, подлежащего взысканию, а именно ч.ч. 1, 3 ст. 195, ст. 199.2, ст. 312 УК РФ. Однако они регулируют далеко не весь в действительности существующий пласт деяний, направленных на сокрытие имущества, подлежащего взысканию, современное уголовное законодательство не в полной мере защищает права кредиторов от неправомерных действий должников по сокрытию имущества за счет которого может быть осуществлено взыскание долга.

Думается, существующие институты защиты прав кредиторов от действий по сокрытию имущества недобросовестными должниками не эффективны, решение этих вопросов в гражданском порядке редко заканчивается реальным удовлетворением требований кредитора.  Имеет место массовое злоупотребление правом, когда субъективные права сталкиваются между собой, то есть, когда осуществление одного права нарушает другое право, а специальными нормами права такое осуществление права прямо не предусмотрено в качестве правонарушения. Так, если должник предпринимает меры к реализации своего имущества, то в этом случае может быть нарушено именно право кредитора, а не только его интересы, а именно его право получить удовлетворение своих требований за счет имущества должника. С одной стороны, должник обладает правом реализации своего имущества, а с другой стороны, правовые нормы, четко регламентирующие запрет такой реализации, могут отсутствовать.

Не оспаривая широко распространенного среди ученых правоведов мнения о чрезмерно большом количестве в российском законе уголовных норм и их казуистичном характере, считаем, что в аспекте уголовно-правового регулирования нового для постсоветской России явления в сфере экономической деятельности, как сокрытие недобросовестными должниками своего имущества в преддверии обращения на него взыскания, исследование необходимости введения уголовных норм, направленных на воспрепятствование совершению подобных деяний, заслуживает большего внимания в научной среде и законодателя. В связи с чем, предлагается для обсуждения вопрос о введении уголовной ответственности за сокрытие должником имущества, за счет которого может быть произведено взыскание кредиторской задолженности, с целью избежать погашения этой задолженности, если эти деяния совершены после предъявления к должнику требований о погашении задолженности, которые могут быть удовлетворены за счет этого имущества, или хотя и ранее, но в предвидении неизбежности предъявления таких требований в близком времени, причинившее кредитору ущерб в значительном размере.